Дмитрий Черногаев: Что такое вообще шрифт и типографика в целом, то есть общение с помощью знаков? Тот же Чихольд говорил, что это суть конвенция, просто-напросто соглашение между людьми, называние одних и тех же символов одними и теми же звуками и вещами. И поскольку существует огромное количество людей, групп, то, соответственно, и конвенций существует тоже огромное количество. Именно поэтому существует так много разных шрифтов, так много разных типографик, потому что стилей типографики тоже ведь огромное количество, и все увеличивается. И все они такие классные. Можно же и так, и так. Как выбрать? Если мы понимаем, кто разговаривает и с кем разговаривает, то понятно, почему именно такой шрифт был выбран, именно такой стиль типографики был выбран.

И, более того, поскольку люди продолжают множиться, их группы и связи тоже продолжают множиться, то и количество этих конвенций тоже увеличивается. И, естественно, шрифт как язык общения все время появляются новые, так же как и умирают старые. Поэтому это непрерывный процесс.

Все шрифты имеют свои национальности, так как Bodoni – это итальянец, Caslon – англичанин, Garamond – француз, все узкие готические шрифты – это Германия и вокруг. Поскольку буквенный состав графем в азбуке в каждом национальном шрифте различный, то и исторический характер шрифта тоже различный. И одним и тем же шрифтом набранный текст по-итальянски и по-английски будет восприниматься очень по-разному. И это необходимо учитывать, когда мы занимаемся нашими в том числе российскими книгами. Есть ведь и еще такой нюанс, что, конечно, шрифты бывают разные.

C точки зрения обычного обывателя (по опыту) нормальный человек не отличает шрифт Times от шрифта Arial. Буквы и буквы. Ну, некоторые чуть-чуть вроде с засечечками, а некоторые вроде и без. Но это только если приглядеться. И, в общем, мы не можем требовать от людей большего. Но если мы хотим, чтобы человек читал продолжительный текст (неважно, бумажное издание или электронное) без напряжения, если нам нужно заставить его осилить лонгрид или хороший роман, важно, конечно, чтоб шрифт был удобочитаемым. Очевидно, что здесь померить точно ничего нельзя. То для кириллических шрифтов, для набора на русском языке лучше подходят малоконтрастные шрифты. Если говорить о классических антиквах, шрифтах с засечками, то это неконтрастные шрифты или совсем малоконтрастные.

Приведу пример Роберта Брингхерста, который в своей книге о типографике много посвящает как раз теме пропорций – пропорций страницы, пропорций полосы набора и всяким таким вещам. И это очень научная вещь. Основные законы восприятия понятны. Цель дизайнера книги, как тот же Брингхерст говорил… самая последняя была самая мной любимая – погрузить читателя в состояние насыщенного энергией покоя, которая идеальна для чтения.

И, в общем, здесь речь идет просто о манипулировании сознанием человека. То есть если можно погрузиться в состояние покоя, можно и погрузиться в состояние беспокоя или радости, или истерики. И вот это состояние и является целью художника книги. Оно должно быть адекватно тексту, оно должно быть адекватно автору и его идее. А дальше все инструменты должны подбираться исключительно с этой точки зрения – и формат, и тот или иной шрифт. Один шрифт для нас более спокойный, другой более нервный. Какой-то текст легче читать, какой-то труднее. Иногда можно специально сделать, чтоб читать было трудно. Иногда нужно, чтобы легко. Или перемешивать эти чувства, потому что авторы бывают самые разные.

Если мы говорим о текстовом произведении, не всегда оно ровное от начала до конца. А иногда бывают и какие-то сбои дыхания, и одышка, и все, что угодно. И с автором, и то же самое должно происходить с читателем. Таким образом, если художник внимательно к этим вещам относится, то для него не будет проблемы угадать, это решение адекватно или неадекватно в данном случае.

В статье использован фрагмент интервью из проекта ОРТ "Книжное измерение"